Пулеметчик из Запорожья: «Убить не страшно, страшно не попасть в нужный момент»

Александр, или «Гламурный пулеметчик», служит в одном из подразделений сил АТО под Мариуполем. Этому улыбчивому парню сейчас 31 год. До войны он успел побыть и журналистом, и торговым представителем, и менеджером. На голове уже слегка обросший ирокез, в ухе сережка в виде тризуба. Он не считает, что Россия – великая страна, «она просто большая». И все, что он хотел бы сейчас, это чтобы война закончилась и для него, и для его товарищей. О том, почему  попал на войну, как служится и что будет делать по возвращению, военный поделился с журналистами.

О том, как попал на войну и о первых месяцах службы

Каждый год я ходил в походы в Крым. Весной, после того, как его у нас «отжали», мне стало обидно. Психанул и пошел добровольцем. Но на службу попал на общей волне в рамках мобилизации. Изначально у нас таких три человека оказалось – именно добровольцев, а не мобилизованных. Один уже хочет идти на контрактную службу. А второй даже присягу отказался принимать, потому что верит в Бога. Но, тем не менее, остался, ему выдали оружие, и он, как и все, ходил в караул. Это все было еще в части ППС.

Почему именно ППС? (смеется) По мобилизации в Нацгвардию набирали в целом в ряды МВД. Соответственно, все попали в самые разные части. ППС-ники нам вообще говорили, что можем там оставаться, поступить на контрактную службу. Правда, они нас фактически ничему не учили. Мы там страдали от безделья, а хотелось хоть чему-то научиться – ведь не было понятно, к чему готовиться.

По-настоящему тренироваться мы уже начали в июле, когда я перевелся в другую часть. До этого, все, чему я научился за четыре месяца – это как маршировать, надевать противогазы, работать дубинками и со щитами.

О «гламурных бойцах» и джакузи в блиндаже

Когда мы начали оборудовать блиндаж на блокпосту за свои личные средства, покупать пленку, освещение, укрываться, нас начали спрашивать, когда же мы начнем клеить обои, проводить Wi-Fi, когда подвесные потолки будут? Мы стали поддерживать эту шутку, начали рассказывать где тут у нас будет джакузи – вот так вот и закрепилась легенда, и всех с нашего блиндажа стали называть «гламурными», а я стал «Гламурным пулеметчиком».
Об учебных тревогах в первые дни на войне

Из пулемета здесь еще не стрелял. Хотя сейчас палить из него я даже не вижу смысла. Пока до нас только доносится канонада со всех сторон, а на блокпосту спокойно.

Хотя пострелять, конечно, хочется. По крайней мере, чтобы пристреляться, понять, как он бьет в плечо. Пулемет у меня хороший, продуманный.

В самом начале, когда мы только заехали на «блок», нас каждую ночь поднимали по команде «Воздух», «Тревога». Учили правильно реагировать. И вот ты вскакиваешь «в кипише» и начинаешь одеваться. Думая при этом, где у меня самые ценные и теплые вещи, в которых надо еще побегать и выжить. Во время последней учебной тревоги у меня уже все было заряжено. Думаю, ну сейчас как выскачу, как захренячу. Один из БТР-ов начал просто над деревьями жизнерадостно фигачить из пушки. Просто потому, что наконец-то можно. Раздается команда: «Прекратить огонь!». И я думаю себе: «Ну опять, блин». Так что не приходилось еще стрелять здесь. Собственно, оно и к лучшему.



О завещании и о том, куда тикать

Форс-мажоры здесь случаются только у людей, которые боятся своей тени и которые при каждом свисте электровоза думают, что это мина, при каждом взрыве у завода – что все, нам всем хана. Но такие люди, которые сеют панику, – «Куда бежать, нас всех сливают!» – они есть везде.

У меня такой паники нет. Я изначально понимал, что еду хер знает куда. Написал завещание и поехал. При этом я не фаталист, просто в завещании все оговорено по поводу брачного контракта, медстраховки и прочего (Александр разведен, есть маленький ребенок – Ред.). Я не боюсь и не трясусь. Понимаю, что в случае чего надо делать. В принципе, это сравнимо со сталелитейным производством или горнодобывающей промышленностью. Если ты соблюдаешь технику безопасности, как грамотный человек – ты выживешь. Здесь тоже самое.

Ходит масса слухов, о том, что будет дальше. Есть люди, которые постоянно всего боятся. Есть люди, которые говорят, что скоро нам всем здесь п*зда, и из всех возможных вариантов для обдумывания у нас только – куда тикать. Ну подождите, что значит тикать? Надо же думать. Ну, бахнули по нам, мы спрятались в окопах. Потом вылезли и бахнули, допустим, из РПГ по ним. Пока у них голова гудит, нащелкали по ним из всего, что под рукой, отбили им оптику. Это я, конечно, теоретически так рассуждаю – я пока не воевал в прямом смысле слова. Но просто куда тикать? Потом свои дома в родных областях восстанавливать?

О консервации и лишних килограммах

Здесь достает отсутствие горячей воды. Один раз в неделю мыться, конечно, напряжно. Спасаемся влажными салфетками. Мы работаем на отшибе в рамках этого поста – никакого контакта с людьми практически. Одна радость – посмотреть на баночку с консервацией. А там надпись: «Я, Ганна Михайлівна, люблю вас, повертайтеся живими, ось вам мої огірочки». И уже жизнерадостно на душе.

Хотя я привыкший к похожим условиям. Вырос в многодетной семье, где постоянно жрать было нечего. Часто в походы ходил, где ешь только то, что сам же и приготовишь и еще посуду за собой моешь. А здесь кормят три раза в день, не самой вкусной пищей, но очень много. Я даже чувствую, что поправился здесь килограмма на три. У меня вот щеки какие уже на этой войне стали (смеется)

О гимне и воспитании

По моему мнению, нам всем чуть не хватает воспитательной работы с личным составом. За все время службы государственный гимн я услышал только один раз – когда принимал присягу. Нам только говорили, что вот, ребята, вы попали в ж*пу. Тут либо туда, либо прокуратура (в случае дезертирства – Ред.). Выбирайте сами. Вот и вся воспитательная работа. Ладно я – пошел добровольцем. А среднестатистический человек – он-то думает, что у него дома хозяйство, скотину надо кормить, крыша протекла. А тут тебе еще вот такое говорят.

О том, страшно ли убить человека

Я играл в компьютерные игры – что тут сложного (смеется). Убивать теперь стало гораздо проще. Вот раньше это было трудно. Тогда, каждый человек должен был собственноручно мечом захреначить человека, который стоит рядом. Надо было посмотреть противнику в глаза, совершить мускульное усилие, в крови испачкаться. Сейчас же все дистанционно. Человек стреляет в какую-то маленькую фигурку из автомата. Эта фигурка за восемьсот метров от тебя. И вдруг она, – раз, – и упала. Убил, не убил – хрен его знает. Этот человек мне явно не знакомый – бежит чего-то, стреляет по мне и моим друзьям. Почем мне в него должно быть страшно выстрелить, убить его? Страшно не попасть в нужный момент.
О том, когда это все закончится

Когда это все закончится? Мне тоже это очень хочется знать. А может и не хочется… Хотелось бы, конечно, чтобы для меня это все закончилось тогда, когда это закончится для всех и везде.

О «гражданке» и «отрубленных пальцах»

Хотелось бы одно хобби иметь. Я бы занялся тем, что собирал бы информацию о людях, которые сидят в таких группах, как «Антимайдан», «Народное ополчение», «Запорожская народная республика». Я об этом думал с самого начала: вот, допустим, возвращаюсь назад, и мне надо будет уступить место в транспорте бабушке, которая отдавала всю пенсию внуку, воевавшему за «Луганскую народную республику». Я люблю Украину, мне нравится моя страна. Хотя и не говорю на украинском языке и плохо знаю историю. Но я не хочу и не буду жить в одном городе с теми людьми, которые в любое время могут воткнуть тебе в спину нож.

Это люди без родины и отечества, которые за колбасу и водку готовы на все. Я считаю, что, образно говоря, нужно сжигать их машины, ломать им пальцы, отрубать интернет вместе с теми же пальцами. Я повторюсь – мои слова не значат, что я вот сразу по демобилизации пойду всех мочить (смеется). Но этим необходимо как-то заниматься, этим должна заниматься СБУ, все эти группы шерстить. Но и энтузиасты должны помогать.

О Майдане

На Майдане были грязные технологии с обеих сторон. С нами служат и контрактники, и срочники, которые были на Майдане. Перейти на сторону народа силовикам тогда тоже не было так просто, как казалось протестующим. Объясню это так – я уже не первый месяц в армии. Мое сознание здесь изменилось. И у меня уже появилась личная персональная ответственность за людей, с которыми я служу. Мне не безразлична судьба людей, с которыми я уже столько прошел, с которыми сдружился. И когда ты стоишь с товарищем, а ему в голову попадают «коктейлем Молотова» или камнем, ты уже не думаешь об общей ситуации в стране, о том – правильно это или нет. Ты понимаешь только то, что твоему другу только что разбили голову. И перейти сейчас на ту сторону, к ребятам в масках на Майдане – это уже большая проблема.

А там ребята сутками стояли между «Беркутом» и протестующими, не могли ничего – ни поесть, ни пописать, просто в штаны это делали, – было и такое. У некоторых к тому же кровь течет. И когда им после этого говорили «Давайте ребята, не поддерживайте преступный режим», – я даже не представляю, как бы они перешли на другую сторону. Да и присягу никто ведь не отменял. Ты подчиняешься приказам. Для многих, кто даже и хотел перейти на ту сторону, все эти факторы складывались в одну огромную проблему в голове.

О том, почему Россия большая страна

Это как с криминогенным районом в городе. Я бы с удовольствием его обнес бы стеной, понатыкал бы там вышек с пулеметчиками. Но если кто-то в этом криминогенном районе живет из моих друзей, то почему я должен плохо к нему относиться? Я знаю, что этот мой знакомый вполне адекватный. Но вот заходить я к нему на район я не собираюсь.

Вообще, Россия с большой буквы для меня существовать перестала. Я теперь пишу «В Украине» и «на россии», с маленькой буквы. Потому что та страна, которая с такими возможностями, с таким потенциалом не может избавиться от собственного ярма, не смогла возмутиться и свалить откровенно фашистский режим Путина, а наоборот радуется прикормленным ментам, которые сами же творят беспредел – для меня эта страна не великая. Она просто большая. Если у вас такая великая и могучая страна, то покажите это в науке, в медицине, в экономике. Но не надо показывать, что просто больше выкачал нефти и газа, чем остальные. Пытаться нести из деревянной избы и в тулупе демократию соседям… Ну это страшно топорно.

Источник: inforesist.org